Камилло Агриппа. Трактат о науке оружия с философскими размышлениями

Камилло Агриппа (итал. Camillo Agrippa)

Камилло Агриппа (итал. Camillo Agrippa) — архитектор, инженер, мастер Венецианской школы фехтования XVI века. Агриппа родом из Милана, в дальнейшем переехал в Рим и долгое время проживал в Венеции, предположительно умер в 1595 году. Агриппа считается практически одним из величайших мастеров в области фехтования.

Камилло Агриппа одним из первых начал применять геометрическую теорию и логику для решения задач в бою — как на турнирах, так и в настоящих сражениях. Основной его работой считается «Трактат о науке оружия с философским диалогом» (итал. Trattato Di Scientia d’Arme, con un Dialogo di Filosofia), опубликованный в 1553 году. В этом трактате Агриппа предложил внести кардинальные изменения в систему фехтования, принятую в то время. Трактат был переведен на русский язык в 2017 году. Также Камилло практически продемонстрировал эффективность применения своей системы и описал различные способы использования оружия.

Камилло Агриппа был связан с религиозным братством Святого Иосифа Святой Земли и литературно-художественным объединением вокруг кардинала Алессандро Фарнезе.

Агриппа, так как он проводил много времени в художественных кругах, был знаком со своим современником Микеланджело, так Агриппа утверждает в его позднем трактате о транспортировке обелиска на Пьяцца Сан-Пьетро«Trattato di trasportare la guglia in su la piazza di S. Pietro». В последнем издании библиографического словаря Жак Шарль Брюне «Manuel du libraire et de l’amateur des livres» присутствуют цитаты и ссылки на Агриппа, как известно, резцовые гравюры этой книги относятся к работам Микеланджело, но современные искусствоведы считают, что неизвестные граверы, более вероятно, пришли из школы Маркантонио Раймонди. Существуют данные, которые свидетельствующие о том, что работы Агриппы, были вдохновением для формирования испанской школы фехтования (обычно называют Дестреза), основателями которой считаются Иеронимо Санчес де Карранза, и его последователи Дон Луис Пачеко де Нарваес и Жерар Тибо. Под влиянием работы Агриппы, Карранза придумал свою собственную геометрическую систему фехтования в 1560-х годах и описал её в своем трактате «Философия оружия» («De la Filosofía de las Armas y de su Destreza y la Aggression y Defensa Cristiana» (1569 , изд. в 1582). Эта школа была затем продолжена его учеником Луисом Пачеко де Нарваес, который также изложил использование геометрического учения в своем труде «Книга о Величии меча».

«Трактат о науке оружия с философским диалогом» Камилло Агриппа. Титульная страница

Работа Камилло Агриппа «Трактат о науке оружия с философским диалогом» была переведена на русский Научно-Исследовательским Институтом «Мировых традиций воинских искусств и криминальных исследований применения оружия» совместно со Школой испанского фехтования «Дестреза Ачинеч» в 2017 году.

--------

Число движений: геометрическое ограждение Камилло Агриппы и перечисление тела

Кен Мондшайн

[1] Камилло Агриппа (около 1520-1600) был архитектором, инженером и естествоиспытателем шестнадцатого века. Он родился в Милане, большую часть своей карьеры провел в теплице патронажа и политики, которая была Ренессансом Римом, где он был связан с кругами Фарнезе и Медичи, а также был членом Братства Святого Иосифа Святой Земли, сам центр ремесленников и художников (Anglo 2000, Mondschein 2014: xxi-xxiii, Lincoln, предстоящий 2014). Это не гидравлическая техника Агриппы, его план по переводу обелиска на святой Петр, его навигация или его томы естественной философии, которые доказали его самое долговечное наследие, а скорее его опубликованную в первый раз работу, 1553 «Трактат о науке о оружии» , Хотя он написан, как и все его книги, на итальянском языке, «Трактат о оружии», который был посвящен Козимо и Медичи, был не только популярен и читался по всей Европе - несколько экземпляров появляются, например, в библиотеке герцогов Саксонии (фон Блох, 2012: 207), но также большое влияние на моду и стиль северного Возрождения. В этой работе Агриппа объясняет новую систему использования «ножного меча», а затем перевозила в качестве штурмовика и незаменимого предмета одежды всех мужчин ранга. В течение поколений в Франции, Голландии, Германии и Англии появились работы, объясняющие фехтование после принципов Агриппы, а модный корабль удлинился и сузился до того, что мы знаем сегодня как рапира. Хотя обычно это не так явно математически, как первоначальный трактат Агриппы, образование молодого человека средств все равно будет включать в себя инструкции о том, как действовать, как Меркуцио описывает Тибальта в «Ромео и Джульетте»: как тот, кто «борется за то, что вы поёте песенку: держит время , расстояние и пропорции. Он опирается на свои минимальные остатки: один, два и третий в вашей груди (II.3.18-20).

[2] Проворство Барда было основано на реальности: Агриппа объяснил свою систему фехтования, уменьшив не только все возможные действия, но и человеческое тело, математические символы, дающие возможные действия и ответы на языке евклидовой геометрии. Как он говорит нам, «это преследование в конечном счете регулируется точками, линиями, временами, мерами и т. Д. И происходит из мышления в математическом, то есть геометрическом - моде» (Агриппа 1553: I.2; trans. Mondschein 2014: 10: ... in fine questa. Профессионал si rula solamente con punti, linee, tempi, misure, et simili, et nascono in certo modo da рассмотрения «математика, о сиар сольа геометрия». Кроме того, поскольку, как заметил Шекспир, фехтование происходит не только в пространстве («расстояние»), но и во времени, Агриппа объясняет, когда выполнять свои операции, используя аристотелевскую концепцию времени как «число движений по сравнению с предыдущим и после "(Physics, IV.11).

[3] Более того, в астрономическом диалоге, приложенном к трактату, он делает неявный аргумент, что из-за его мастерства числа в пространстве и времени (т. Е. Классического квадривиума) он имеет право выступать по любой теме вообще. Согласно мышлению Агриппы, как астрономия, так и движения человеческого тела являются объединением числа в пространстве (то есть геометрии) и количества во времени. Число, другими словами, объединяет макрокосм и микрокосм - что Стивен Шапин в своем синтезе «Научная революция» называет «анимистической» тенденцией аристотелевского знания (Shapin 1996: 29). Применяя это использование числа к теме, вызывающей озабоченность как правящих классов, так и тех, кто стремился к такому статусу, Камилло Агриппа как отразился, так и внес свой вклад в верхакулирование математической концепции мира и идею числа как основы реальности , Это хорошо согласуется с тезисом Зильцеля, который утверждает, что научная революция была разрешена формально образованными членами элиты, вступающими в контакт с верхними слоями ремесленников. Памела Лонг в своей недавней и приветствуемой активизации этой идеи идентифицирует «ремесленников-практиков» как ключ к производству и распространению научных знаний - категории, которая, безусловно, охватывает мастеров фехтования (Long 2011).

[4] Агриппа участвовал в педагогических изменениях шестнадцатого века иными способами. В то время как более ранние авторы заставляли своих учеников следовать шаблонам, так как средневековые художники копировали монеты или писатели, скопировали письма, Агриппа подчеркивает дедуктивный подход к педагогике фехтования. Он также отвергает догматическую власть, заменяя ее своим собственным опытом и разумом, и поэтому мы можем видеть в фехтовании параллельно изменяющимся идеям образования. Кроме того, с акцентом на фехтование как на «науку» мастера после Агриппы представили свои работы как «дискурсы» или «рассуждения» (ragiomento or ragione) - совершенно новый образ мышления, который представляет собой аргумент, дискурс или диалог на субъект, а не просто выступать в качестве книги памяти, как раньше работало фехтование.

[5] Конечно, Агриппа не пришел ex nihilo. Скорее, он находился не только в схоластических и гуманистических традициях, но и в придворной культуре, которая в течение нескольких поколений объединила военный с численностью. Писатели на оружии в Италии с пятнадцатого века и далее раскрывали концепции математического построения вселенной в своих объяснениях боевых искусств. (Писатели в Германии так же сделали это, и в более ранние сроки, хотя немецкий стиль фехтования не был ни модным, ни итальянцем, и не использовал такой широкий спектр математических концепций.) Я не предлагаю в этой краткой статье проследить всю историю фехтования или предоставить читателю подробные аргументы, опираясь на неясные технические детали, а скорее дать краткий обзор на простом языке численных концепций в итальянских книгах-фехтованиях, а затем обсудить вклад Агриппы и наследие. Наконец, я расскажу о его преемниках, особенно о Жираре Тибо и его геометрической системе фехтования, и о том, как эти перечисления как Вселенной, так и человеческих операторов во вселенной, находясь в традиционных знаниях, также отразились и помогли распространить продолжающиеся Научная революция. Подобно тому, как Йохан Хейзинга говорил о рыцарстве как «эстетическом идеале, предполагающем появление этического идеала» (Huizinga 1924: 58), Агриппа и его последователи инвестировали в эстетически-нравственный аппарат, который видел человеческий мир как связанный с божественным, действующим в рамках парадигмы, которая выражалась через такие разнообразные инструменты, как астрономия, музыка и фехтование.

Писатели перед Агриппой

[6] Первый итальянский писатель-фехтование, который явно ссылается на идеи о количестве, - Филиппо Вади, родившийся в благородной семье Пизана, служил советником Борсо д'Эсте, герцогом Феррарским, и произвел хотя бы одну иллюстрированную рукопись, посвященную Guidobaldo da Montefeltro, герцог Урбино в 1480-х годах (Национальная центральная библиотека Рима, 1324: f. 15r; Mele and Porzio 2002: 4-5). Работа Вади четко вытекает из ранних рукописей Фиоре-де-Либери (штат 1350-1420) в библиотеке Эстенсе (Мондшайн 2011). Тем не менее, в то время как деи Либери лишь делает ссылку на научную теорию, например, что «тяжелые вещи - великие импедансы для светлых» (Аристотель, Физика VIII.4, Mondschein 2011: 47-d), Вади дает подробный аргумент в том, что фехтование, как музыка, является наукой, утверждая, что меч подчиняется евклидовой геометрии:

Геометрия разделяет и разделяет

с бесконечными числами и мерами

которые заполняют страницы знаниями.

Меч находится под его контролем

поскольку полезно измерять удары и шаги

чтобы сделать науку более безопасной.

Фехтование рождается из геометрии

....

Музыка украшает эту тему

песня и звук вместе в искусстве

чтобы сделать его более совершенным наукой.

Геометрия и музыка вместе

объединить свою научную добродетель в меч

украсить великий свет Марса.

La geometria che divide eparte

За бесконечность

Che impie di Scientia le sue carte.

La spade e sotto posta le sue cure

Convien che si mesuri i colpi e i passi

Acio che la scientia tasecure

Da geometria lo scrimir se nasce

....

La musica ladorna esa sugetto

Челтон elsono senframette в larte

По далеке от науки piu perfecto

La geometria e musica comparte

Le loro virtu scientifiche in la spada

Per adornare el gran lume de Marte

(NCLR Cod. 1324: f. 4r; Mele and Porzio 2002: 42-43)

[7] Можно по праву спросить, как именно мы должны «измерить» хаотические движения боя меча: мера, которая спасла вас однажды, может убить вас следующим. Ответ, явно не приведенный в любом трактате, но понятный в контексте, если человек опытный фехтовальщик, состоит в том, что мы измеряем пространство не совсем, а относительно, т. Е. Пространство измеряется не с некоторой фиксированной метрикой (которая является идеей Просвещения в любом случай), а путем сравнения одного измерения с другим. Таким образом, независимо от того, какой угол, по которому наступает удар, всегда следует пересекать наклонно. Это измерение в смысле расчёта величины, а не в смысле ссылки на абсолютную метрику - другими словами, «пропорцию» Шекспира. Это геометрическое измерение сортировки, используемой в архитектуре, и, поскольку перед ним стоял Фиоре, Вади разворачивает разделители, икону рационализированного измерения, чтобы представить умственные навыки, необходимые для того, чтобы стать опытным фехтовальщиком. Они видны над головой фигуры в его сегно, аллегорической диаграмме, показывающей атрибуты, которыми должен обладать фехтовальщик.

Рис 1 Вади, показывающий качества, необходимые фехтовальщику. Courtesy Wikimedia Commons и Wiktenaeur.

Рисунок 1: Сезон Вади, показывающий качества, необходимые фехтовальщику. Courtesy Wikimedia Commons и Wiktenaeur.

[8] Разделители, таким образом, символизируют не только измерение пространства, но и времени, так как нужно также измерять свои действия и выполнять их в подходящий момент. Feint налево; в течение времени, созданного противником, покрывающим воображаемую атаку, ударить его по правому краю. Другими словами, подобно пространству, мы должны измерять одно время относительно другого, после того, как аристотелевское изречение указывает, что время - «число движений относительно до и после» (Physics IV.11). Флорентийский современник Агриппы, Франческо Алтони, который работал в суде Медичи, даже прямо говорит, что «время - это не что иное, как пространство движения» (Altoni 2007: 76: il tempo non è altro che spaceio di moto). Чтобы быть успешным, нужно действовать в более коротком «пространстве», чем противодействие противника, а Алтони, Вади и другие авторы используют термины, описывающие пропорциональное измерение времени Аристотеля, такое как «перерыв» и «двойное другими словами, измеряя пространство времени относительно, одно по отношению к другому.

[9] Аристотелевские идеи измерения времени видны в литературе фехтования уже в Germanisches Nationalmuseum Nuremberg Codex 3227a, обычная книга, датированная 1389 годом и содержащая не только магические заклинания и рецепты пищи, алхимии и упрочнения железа, но также несколько текстов фехтования. Примечательно, что это первая запись учения загадочного (и, возможно, апокрифического) мастера фехтования Йоханнеса Лихтенуэера, чей средневековый (учебное стихотворение), повторенный в немецкой рукописи и печатной традиции, которая продолжалась в XVI веке, использует явные Аристотелевская терминология: «До, после, слабая, сильная», в то же время, «вы должны помнить это слово» (GNM 3227a: 17r: Vor noch swach sterke | yndes das wort mete czu merke). На обратной стороне фолио анонимный писарь делает аристотелевскую связь еще более ясной:

Motus das worte

schoneist des fechtenseyn

hort und krone

Motion [motus], это красивое слово

является ограждением

сердце и корона

(GNM 3227a 17v)

В рукописном контексте книги о фехтовании четко указано: овладевая принципами, на которых действует Вселенная, и изучает полезные навыки, один наделяет себя полномочиями, и ключом к изучению искусства фехтования является проведение аристотелевского анализа времени и движения как " число движений относительно до и после '.

[10] Сходство пропорционального измерения времени и пространства полностью согласуется с поздней Схоластической натурфилософией. Например, Уильям Оккем (примерно 1287-1347) сравнивает измерение времени с измерением пространства, говоря, что мы можем знать продолжительность времени в условно определенный период, точно так же, как двор является мерой длины ткани. Оккам говорит нам, что в качестве приблизительной оценки мы можем оценить время относительно известной величины - хотя этот второй способ, однако, предполагает знакомство с первым, более точным методом (Ockham 1634: IV, 3). Аналогично, Жан Буридан (например, 1320-1358) говорит о том же, что и Оккем: «по времени и по движению, которое является временем, мы действительно измеряем другие движения» (Buridan 1964: IV.13: per temp et et per motum qui est tempus mensurant bene alii motus).

[11] Эти схоластические глоссы Физики в конечном итоге вытекают из наблюдения Аризотля, что, как и линии, мы должны иметь два раза, т. Е. Два «числа движения» - сравнивать одну длительность с другой (физика IV.12), так как а также наблюдение святого Августина, что мы можем знать только время как отношение продолжительности наблюдаемых вещей, воспринимаемое разумной душой: «В вас, о моя душа, я измеряю время» (Исповедь XI.26: В те, аниме meus, tempora metior). Такой сравнительный расчет времени был обычным явлением в мире без механических часов. Например, средневековые люди измеряли, как долго готовить что-то на время, необходимое для того, чтобы сказать определенные молитвы, например, много раз в Le ménagier de Paris; например, «кипятить его в сладкой воде для пространства [времени], которое требуется, чтобы сказать, что это просто» (Boulir une onde en eaue doulce par l'espace de dire une miserelle) (Anonymous 1846: 2.244). Вот почему Агриппа и другие писатели-фехтования не обсуждают время на расстоянии в терминах целых чисел или формул - «число», как мы его узнали: Аристотель и его последователи из Схоластика видели геометрическое пропорциональное измерение пространства и времени, которое включает в себя бесконечные деления и иррациональные измерения, отличные от арифметического использования числа (Evans 1955). Скорее, мы можем считать это более похожим на сопоставление величин.

[12] Хотя в эпоху Агриппы идея «темпа» стала общим термином искусства в итальянском фехтовании - так же, как к северу от Альп писатели-фехтования продолжали описывать действия, происходящие с точки зрения аристотелевской «до» и « после '(vor и nach) - это не означает, что все итальянские писатели-писатели включили идеи измерения в свои произведения. Несмотря на то, что бестселлер писателя начала XVI века, Ахилле Мароццо, опубликовавший свою «Опера Нова» в Модене в 1536 году, прибыл как из университетского города Болонья, так и из линии фехтовальных математиков, он не был особенно «научным» в смысл, который признает современный писатель. Его учитель, Филиппо ди Бартоломео Дарди, был профессором арифметики и геометрии в Болонском университете до его смерти в 1464 году (Pantanelli 1930: 45-49). Хотя Мароццо использует общую идею «темпа» (который, по его мнению, понимает читатель), он не теоретик. Чтобы научиться заботиться о Мароццо, нужно было поступить в ремесленную гильдию или местиеро, а также принести клятву Богу, Деве и Георгию. Подобно средневековому воспоминанию-дворцу, воплощенному в жизни, у Мароццо его ученики пробегают серию позы с яркими мнемоническими именами, такими как «страж длинного и расширенного хвоста», «страж», «сторож», железный дверной защитник кабана ", а затем объединить их в ряд уроков (перевод Мондшайн 2014: xvii). В этом он похож на такие работы, как флорентийский фрагмент, MS 01020 в Библиотеке редких книг Фишера в Университете Торонто, с 1420-х годов, или Royal Armories MS I.33 с 1320-х годов на юге Германии (Forgeng 2010). Таким образом, хотя у нас есть книги для фехтования, иногда вызывающие идеи числа, у нас нет перечисления. Количественный поворот, который поставил контроль над Вселенной в руках практикующего математика, отсутствовал в этом жанре до трактата Агриппы 1553 года.

Агриппа, фехтование и номер

[13] Стремление Агриппы сократить фехтование к «математическому» или «геометрическому» способу мышления вышло далеко за рамки его использования аристотелевских идей времени и его применения евклидовой геометрии. Он не только уменьшил раннюю множественность защитных позиций до четырех пронумерованных позиций, которые могут покрыть все непредвиденные обстоятельства - четыре - это пифагорейские тетраки, но он уменьшил все возможные положения тела до конечного числа, обозначенного буквами алфавита (trans Mondschein 2014: 8).

[14] Что касается фехтования, что Агриппа на самом деле говорит, и как это отличается от других писателей? Начнем с того, что Агриппа говорит нам, что по теории, что ближайшая дистанция между двумя точками (т. Е. Точка меча и тело врага) - прямая линия, лучшая защитная позиция - это точка, угрожающая цели, а рука удерживается перед телом (перевод Мондшайн 2014: 16). Все четыре из главных охранных позиций Агриппы следуют этому принципу. Это контрастирует с другими авторами-практиками его поколения, такими как Альтони, которые, даже если они предпочитают держать точку вперёд, поднять руку за плечо, чтобы сделать более сильный, полный удар. Агриппа говорит, что, несмотря на кажущуюся открытую позицию, которую охраняет нас, любая попытка противника устранить угрожающий момент даст студенту темп, в который нужно ударить. Он также позволяет действовать в меньшем темпе.

[15] Чтобы облегчить это действие и свести к минимуму свой темп, Агриппа выступал за то, чтобы держать правую ногу вперед и использовать большой шаг, чтобы нести толчок домой - другими словами, выпад фехтования. Это контрастирует с позицией влево-вправо, часто используемой другими писателями с целью нападения с сильным «шагающим» шагом, в котором один шаг вперед с задней (то есть правой) ногой. На следующей диаграмме Агриппа дает нам геометрическое доказательство эффективности этого маневра: Дальнейшая протягивает руку и изгибает колено, а дальше достигает (см. Mondschein 2014: 10-14).

Рис.2 Геометрическое доказательство выпадения Агриппы. Предоставлено Malcolm Fare

Рисунок 2: геометрическое доказательство выпадения Агриппы. Предоставлено Malcolm Fare.

[16] Агриппа также говорит нам, что если противник вступает в контакт со своим мечом, то существует множество способов вернуть рычаги и ответный удар. Есть также способы реагировать на атаку противника в одном темпе, который, по словам Агриппы, лучше всего, поскольку два темпи, представленных парированием и рипостом, дадут противнику шанс выполнить какое-то другое действие, прежде чем он сам ударит (транс Mondschein 2014: 46). Наконец, во второй части трактата Агриппа дает ряд тактических сценариев, в которых применяются его теории.

[17] Итак, то, что мы имеем здесь, является основанием для упорядочения и обучения человеческого тела для оптимальной работы в реальной ситуации. Как указывает Эвелин Линкольн (предстоящий 2014), Агриппа можно увидеть в контексте миланской традиции художников-практиков, которые применяли свои теории к практическому искусству. В этом математическом воображении Агриппа, возможно, повлияла на Новую науку Никколо Тарталья (1537) и зарождающуюся науку баллистики; его брат, Джорджио, был артиллеристом (Линкольн, предстоящий в 2014 году). Цель Тарталья заключалась в том, чтобы доказать, под каким углом пушечное ядро ​​достигнет самого дальнего расстояния; сравнение между диаграммой Агриппы и баллистическими параболами Тарталья является очевидным.

Рисунок 3 Баллистическая парабола из 1558 тиража 1550-го издания Тарталья. Предоставлено Институтом истории науки Макса Планка, воспроизведенным лицензией Creative Commons Share-Alike.

Рисунок 3: Баллистическая парабола из 1558 тиражей 1550-го издания Тарталья. Предоставлено Институтом истории науки Макса Планка, воспроизведенным лицензией Creative Commons Share-Alike.

[18] Еще одно вероятное влияние - это издание Витравиуса Чезаре Чезариано. В 1521 году Миланский военный инженер Чезариано опубликовал глубоко иллюстрированное и хорошо принятое издание римского архитектурного руководства в Милане, и трудно себе представить, что Агриппа, жившая посреди собора Святого Петра, была не знакомы с ним. Листы Деревья Чезариано, занимающиеся построением идеального кругового храма из пропорций идеального человеческого тела, накладывают фигуру на сетку. При этом Чезариано сделал больше, чем просто принял меру человека - он превратил человека в метрику.

Рисунок 4 Витрувианский человек Цезариано. Courtesy Wikimedia Commons.

Рисунок 4: Витрувианский человек Цезариано. Courtesy Wikimedia Commons.

2693/5000

[19] Численное фехтование Агриппы также отражало современные идеи искусства. Его современник и миланский художник-теоретик Джован Паоло Ломаццо утверждал, что Карло Урбино, которому Эрвин Панофски приписывал Кодекс Гюйгенс, был гравером медных пластин для трактата фехтования Агриппы (Marinelli 1981: 218; Panofsky 1940). Кодекс, копия тетрадей Леонардо, содержит не только перспективные исследования, но и механические исследования движения человека. Тело человека, измеренное по витрувианской схеме, рассматривается механически, его движения рассматриваются в соответствии с геометрическим анализом. Агриппа принимает это художественное исследование и применяет к нему как число, так и мораль, с помощью палки и геометрической диаграммы:

... Позвольте мне объяснить, что именно там следует поощрять словами и примерами те люди, которые из-за их макияжа или какого-либо другого врожденного недомогания считают себя непригодными для этого упражнения.Кусок дерева, сделанный незавершенным с дерева или кустарника и не имеющий какой-либо работы с ним, при условии, что он является прямым и достаточно сильным, чтобы его можно было использовать легкой рукой, вполне достаточно, чтобы сделать всевозможные геометрические фигуры, такие каккруги, квадраты, треугольники, восьмиугольники (из которых вы также можете сделать пропорциональную сферу), которые вы можете видеть рядом с фигурами четырех охранников и т. д. Точно так же каждый, кто откроет глаза, увидит, что я прав, когда говорю, что человек, управляющий рассудком и искусством, должен хорошо выполнять эту деятельность.

...... Мне кажется, что обязанность быть известна Першу: и при этом, я говорю, поставили его здесь для этой цели, это неодушевлено в этом принципе с таким большим количеством людей по профессии 'de l'Arme, которые для цвет лица или для другого естественного недомогания, кажется, вдыхаются для такой вещи: потому что это похоже на аналогичную древесину без какой-либо промышленности или причину, по которой искусство повернуто, удалено так грубо и неправильно понято беседкой или степкой , или что бы это ни было, даже если это так прямо, и само по себе, насколько вы можете поддерживать очень легкую руку, чтобы выполнить свое намерение, достаточно, и бонусно, даже в этом отношении, сделать множество геометрических фигур, как я - Цирколо, Эссагоно, Трианголо, Оттанголо (из которых мы имеем в виду очень большую сферу) и различные изменения, которые можно увидеть в компании и фигурах четырех гвардейцев, так что они вторгаются по почте, что ( предстоящая каприччио à à qualch'un или проверить его) мог видеть, что из того, что я говорю, не что иное, эта часть истины, должным образом управляемая человеком с разумом, и с искусством, может сделать в этой профессии то, что удобно. (Агриппа 1553: I.4)

Рисунок 5: Первая стража Агриппы. Предоставлено Malcolm Fare.

[20] Другими словами, так же, как палка достаточно, чтобы нарисовать все геометрические фигуры, которые, в свою очередь, дают нам принципы для выяснения структуры Вселенной, человеческое тело, являющееся пропорциональным зеркалом вселенной, достаточно хорошо, чтобы выполнить все необходимые действия фехтования. Другими словами, это своего рода разделитель, сама суть пропорционального перечисления. Агриппа здесь принимает теоретические витрувианские идеи геометрии и единства макрокосмической и микрокосмической и превращает их в своего рода технологию.

[21] Агриппа также, несомненно, был знаком с современной оптической теорией, например, с Альберти, поскольку он также использует математическую «науку» перспективы. На этой диаграмме он показывает, что так же, как глазные лучи могут смотреть только в одном направлении, так и вы можете оттолкнуть свое тело из-за встречной атаки.

Рисунок 6 Контратака Агриппы. Предоставлено Malcolm Fare.

Рисунок 6: Контратака Агриппы. Предоставлено Malcolm Fare.

[22] При описании того, как уйти с пути атаки, Агриппа сравнивает человеческое тело с мячом (Trans. Mondschein 2014: 52). В этом он использует идею сферической человеческой формы, идею, найденную не только в Витрувиусе, но и в Intercenales Альберти: «Нет ничего более емкого (чем круг), ничего более самоцельного, ничего более сильного, ничего более способного отбрасывать сокрушительные удары из-за своих углов, ничего более свободного в его движении. Поэтому мы должны оставаться в круге разума, то есть человечества, который связан и сотворен добродетелью, а Бог - добродетель, которая исходит от Бога »(Альберти 1890, 232: circulo nihil ёмкий, nihil integrius, nihil robustius: nam est quidem ex se totus angulus ad omnes impetus fragendos accomodatissimus, suoque in motu omnium liberrimus, quasi igitur in tutissim liberrimoque circulo rationis ipsos non habendos nobis, hoc est humanitati, cui connexa et complicita virtus est, virtuti vero Deus, nam ex Deo est ). Идея круговой природы человеческого тела также встречается в тексте Гиппократа «Локис» в «Гомине», который был опубликован в Латинском переводе в Риме в 1525 году Фабием Кальвасом: «Начало круга невозможно найти. Поэтому, если человек хочет найти первое и абсолютное начало в человеческом теле, то все это начало, и все конец ... »(De Locis in Homine I.1: Circulo enim descripto principium non reperitur. Vult siquidem in humano corpore nullum reperiri principium primum & absolutem, sed Omnia principium esse, & omnia finem ...) Круговая концепция человеческого тела также очень похожа на использование геометрического анализа в Codex Huygens для рассмотрения человеческого тела с разных точек зрения. [1]

[23] Агриппа также развертывает аристотелевские идеи темпа. Хотя он не является явным в этом отношении, это становится ясным в контексте, поскольку он объясняет свои идеи о том, как использовать меч. Идея темпа, как объяснялось выше, уже давно является частью технического языка фехтования и остается таковой и сегодня. Легко понять, почему Агриппа так интересовалась астрономией, которая больше, чем мера объектов в пространстве и времени, - она ​​также раскрывает структуру макрокосмической вселенной и, следовательно, микрокосм людей (и их поединки). Его астрономический трактат, неудивительно, не-Коперниканец, и не дает новых откровений историкам астрономии: скорее, он объясняет экватор, идею Птолемея о центре планетарных эпициклов. Тем не менее, это служит риторической целью показать, что Агриппа обладает способностью к естественной философии говорить «разумно» по любому вопросу. Агриппа с гордостью говорит нам, что он является независимым оператором, способным самостоятельно определять обстоятельства и наблюдения без формального университетского образования. Такое отношение, как показывают нам такие примеры, как Галилео и Меноккио (Ginzberg 1980), было бы опасно после Трентского совета, но нежелание Агриппы сказать что-либо инославное обеспечило сохранение его книги из Индекса.

[24] Отношение Агриппы инкапсулировано двумя аллегорическими сценами, которые использовались в качестве фронтиса, а один - перед диалогом. В первом случае Агриппа спорит с группой смешавших университетских профессоров, которым нечем их поддержать, за исключением их томов древних знаний. Агриппа, однако, имеет армиллярную сферу и пару разделителей - модель мира и инструмент для измерения на ней. Меч рядом с ним, его нога взгромоздилась на земной шар, а геометрическая диаграмма и меч - на его стороне пола. Над ним находятся измерительные приборы - делители, а также транспортир или квадрант, которые могут использовать геометр или артиллеристы. Управление всем - это песочные часы времени. Как говорит Англо, «автор ... использует как чистую, так и прикладную математику для размещения личного боя на научной основе» (Anglo 2000: 25). Даже если он фактически был обязан традиционным знаниям, как и любой средневековый философ, риторическая позиция Агриппы заключалась в том, что он был новым человеком, отвергающим догматизм прошлого в пользу нового типа экспериментального обучения - обучения то есть, как и при обследовании, баллистике и других новых технологиях, основанных на перечислении мира.

[25] На сцене перед диалогом Агриппа окружены академиками, одетыми в потрепанные одежды, которые стремятся скрыть его квадрантом, когда его модные и защищенные мечом сторонники приходят ему на помощь. На заднем плане - обелиск с надписью с символическими иероглифами. Ссылаясь на это, он упоминает в своем диалоге два своих источника: «если некоторые ученики Евклида или Аристотеля хотят перетащить мое имя через грязь, я буду защищать себя как можно лучше, как самостоятельно, так и с помощью моих покровителей »(Agrippa Dialogo, Trans. Mondschein 2014: 103-4: se non che forse alcuni allevi di Euclide, o di Aristotile, vorrano imputar mi, di quel ch'io dico, и io colo mio aiuto, & d'altri miei Patroni mi diffenderò).

Рисунок 7: Аллегорическая сцена. Предоставлено Malcom Fare.

Рисунок 8: Аллегорическая сцена. Предоставлено Malcom Fare.

[26] Кто были эти покровители? Для кого Агриппа писал? Некоторые подсказки предоставлены людьми, которых он назвал, в своей книге, все из которых были художниками и интеллектуалами в кругах кардинала Алессандро Фарнезе: Алессандро Корвино, Франческо Сицилиано, Героламо Гаримберто, Алессандро Руффино, Алессандро Чезати, Франческо Сальвиати, Филлипо Арчинто , и Аннибале Каро, который является собеседником Агриппы в астрономическом диалоге. Это люди, чей габитус включал в себя почитание древности, вкус к искусству, знание иероглифических эмблем (хотя и неточно полученных из Гораполло) и витрувианскую геометрию, которая затем использовалась для планирования Святого Петра.

[27] Они не были, однако, ни на переднем крае естественной философии, ни людьми, которые хотели свергнуть структуру мира. Поэтому мы должны взять самопровозглашенную революционную природу Агриппы с куском соли. Несмотря на его использование числа, Агриппа не Коперник. Он даже не особенно математичен. Он является народным, пишет на предмет интереса к аристократии и развертывает модные парадигмы дня, чтобы объяснить его метод. Несмотря на его «доказательства», для его следования не требуется математика (хотя понимание геометрии помогает, если нужно следовать первой части диалога). Скорее, здесь мы имеем дело с символическим использованием числа в почти анимистическом смысле - своего рода пневма духа мира, соединяющего человеческую и небесную сферы, как то, что выше, похоже на то, что ниже. Кроме того, Агриппа, в отличие от астрономов, не дает количественного анализа в своем анализе фехтования, а скорее релятивистского - мы все еще имеем дело с «числом» в смысле пропорционального измерения, а не как абсолютное количество. (Даже в астрономии понятия абсолютного пространства и времени не будут широко распространены до Ньютона, но измерения степени и времени на небесной сфере дают нам своего рода абсолютный критерий.)

[28] Хотя Агриппа - это раннее метафорическое развертывание числа как моста между макрокосмом и микрокосмом в работе по физическому искусству, он вряд ли уникален в своих концепциях. Ноутбуки Леонардо и сделанные из них работы, такие как «Кодекс Гюйгенс», наполнены такими концепциями. Аналогичным образом, в непризнанном портрете Луки Пачоли (1445-1517) ниже, математик, окруженный благородным покровителем или учеником, рисует треугольник (вызывающий Троицу) по кругу (вызывая единство Бога и человека) - одной рукой на одной из них, на его меле, его глаза были направлены на небесную геометрическую фигуру, наполовину заполненную водой, чтобы преломлять ее окружение, и инструменты для измерения, включая перегородки и угол, перед ним на столе. Пачоли, помимо знакомства с Леонардо, также особенно работал во дворе Урбино (герцогский дворец даже отражен в подвесном ромбикубоктаэдре), и это та же самая среда, из которой пришел Вади.

Рис. 7 Лука Пачоли, c. 1495. Courtesy Wikimedia Commons.

Рисунок 9: Лука Пачоли, c. 1495. Courtesy Wikimedia Commons.

[29] С другой стороны, мы должны избегать того, чтобы фехтование Агриппы было единственным проявлением модных идей числа, лежащих за структурой реальности - все мысли и никакого практического действия. Поединок чести был очень реальным явлением в жизни Агриппы. Пострадав от силлогизма, причина, по которой его работа была настолько популярна, состоит в том, что она представляет собой очень практичный метод использования меча в личных боях. Это не значит, что он не был зеркалом своего времени, но также и то, что мы должны увидеть его изобретение как нечто, предназначенное для использования в реальном мире. Его система фехтования является одновременно модной и практичной.

[30] Хотя Агриппа может быть новаторским в фехтовании, чем в естественной философии, то он успешно выполняет очень убедительный анализ действий фехтования, сводя очень сложную практику к набору основных принципов, которые видны в числовом и геометрический свет. Другими словами, он дает эффективный анализ естественного явления для воспроизведения эффектов по его воле - самой сути теории применительно к технологии. Он применил этот подход к вопросу, представляющему интерес для европейской аристократии, и поэтому помог распространить идею о том, что математический анализ является мощным инструментом для понимания мира. Наука Агриппы также очень применима - эксперимент в смысле реального чувственного опыта, в отличие от мысленного эксперимента. Таким образом, он является мостом между аллегорическим развертыванием числа и научным.

Писатели после Агриппы

[31] Как первый реальный теоретик фехтования, влияние Агриппы на поле было глубоким. Он не только сформулировал основы для того, что в конечном итоге станет кодифицировано в современном спорте фехтования, но после него нет книги о фехтовании без какого-либо обсуждения природы искусства и науки, хотя большинство из них показало применение этой теории, а не ее вызывает. Ридольфо Капо Ферро в своем трактате 1610 года даже утверждал, что фехтование - это искусство, а не наука, потому что фехтование не рассматривает «вечные и божественные вещи, выходящие за рамки воли людей», а повышенное «искусство делать» (как против ремесла или торговли), чьи продукты являются эфемерными и чьи правила универсальны и упорядочены (Capo Ferro 1610: 5; trans. Leoni 2011: 8). Его учение состоит в основном из примеров тактических действий. Аналогичным образом Сальватор Фабрис, мастер фехтования Христиана IV Дании, чей Ло Шермо был напечатан на итальянском языке в Копенгагене в 1606 году, протестовал против его плохого обучения и что он не будет использовать необычные геометрические термины и доказательства - хотя искусство было основано в геометрии - и что он вместо этого объяснит это на простом языке (Fabris 1606: A4, trans. Leoni 2005: 2).

[32] В большинстве итальянских книг по фехтованию конца шестнадцатого и раннего семнадцатого века были только самые яркие следы численного и геометрического воображения, такие как выпад Капо Ферро, и его инструкции о том, что меч должен быть длиной выпадения, основанный на пропорциях тела. Даже Джакомо ди Грасси, который очень не агриппан в своей боевой системе, дает нам геометрическую диаграмму, показывающую, что в определенных обстоятельствах разрез более прямой, чем тяга, а другой - показать, что, как прицел, держит щит вдали дает больше обложки, чем держит ее близко к телу.

Рис 8 Выпад Capo Ferro. Предоставлено Wiktenaeur.

Рисунок 10: Выпад Capo Ferro. Предоставлено Wiktenaeur.

Рис. 9 «Огнестрел» Ди Грасси. Предоставлено Wiktenaeur.

Рисунок 11: «Огнестрел» Ди Грасси. Предоставлено Wiktenaeur.

[33] То, что Фабрис, Капо Ферро и другие писатели разделяют с Агриппой, - это чувство упорядоченности своей педагогики от первых принципов до сложных действий. Большинство более ранних авторов не объясняли принципы или не определяли термины искусства, а скорее просто объясняли цепочки действий. (Вади, у которого есть предварительный материал, является единственным исключением). Позже мастера рапиры почти повсеместно дают представление об основных строительных блоках - расстоянии, времени и т. Д. - и только потом приступают к тому, как они применяются в бою. Другими словами, они выполняют аристотелевское «знание вещи по его причине» - логический анализ физических явлений (физика I.1, Carranza 1582: 12r). Это особенно западный способ взглянуть на проблему: сначала принципы (которые, по словам Капо Ферро, универсальны), то применение. Этот менталитет можно противопоставить педагогике китайских боевых искусств, которая подчеркивает повторение техники и форм в заученных традиционных хореографиях.

[34] Один из итальянцев, пользовавшийся геометрическими доказательствами, был Фредерико Гисьеро, военный, который также писал (теперь потерял) работы по математическому искусству осадных кораблей, фортификации и артиллерии, но, пожалуй, хостинг Galileo на ужине во время периода крестового похода Коперника. В 1587 году Гисьеро опубликовал книгу с геометрическим рассмотрением фехтования, происходящего из Агриппы, хотя Сидней Англо считает его более учеником Херонимо де Карранса, чем Агриппы (Anglo 2000: 68-71). Показывая много витрувианского влияния, Ghisliero использует радиусы кругов для описания расстояния и дает нам изображения своего фехтовальщика в «научной» перспективе. Он даже начинает (как это сделал Коперник, Ньютон позже, а мои писатели делали между ними) с двумя главами по геометрическим принципам.

[35] Карранса, упомянутая выше, является изобретателем испанской школы «destreza» фехтования - удивительного поздне-схоластического, межтекстового, аристотелевского здания. Под влиянием работы Агриппы Карранса придумал свою собственную геометрическую систему фехтования в 1560-х годах. Затем эту школу продолжил его ученик-критик Луис Пачеко де Нарваес (Anglo 2000: 67-69; Fallows 2012: 218-235; Trans. Mondschein 2014: ixxx-xxx). Карранса был капитаном в испанской армии, клиентом герцога Медина-Седонии и связан с Севильской школой. Его связей хватило, чтобы заработать ему губернаторства своего родного города Санлукар де Барремеда и Гондураса. Нарваез, со своей стороны, позже стал главным мастером фехтования Испании, отвечающим за изучение других мастеров. Опять же, мы имеем дело с писателями, которые, не желая бросать вызов ортодоксальной структуре мира, скорее хотели обратиться к властвующим, переведя один элемент элитного габитуса - математические основы мира - в другую сферу - боевое выступление ,

[36] Что учили Карранса и Пачеко? В отличие от поклонных коленей, которые преподавали итальянцы, они чувствовали, что фехтовальщик должен стоять прямо, это самое достойное положение. Бой происходит в воображаемом круге, описываемом диаметром мечей, с движением фехтовальщиков, описываемым как радиусы, аккорды и дуги, и сложная таксономия всех возможных движений, рационализированных степенями рычагов на мече. Как и подобает консервативной испанской среде, их объяснение движения полностью ортодоксальное аристотелевское - движение вверх - «жестокое», тогда как нижний - «естественный». Другими словами, испанская школа описывает фехтование полностью в геометрических и аристотелевских терминах. Излишне говорить, что разделители появляются как авторские портреты Каррансы, так и Пачеко [2].

[37] Карранса и Луис Пачеко были широко известны в Европе и упоминались - по общему мнению - несколькими авторами. Например, Бен Джонсон намекает на свою геометрическую концепцию фехтования в своей «Новой гостинице»:

TIPTO: Но он учит испанскому способу Дона Льюиса?

ЛЕТ: Нет, мастер греков.

ТИПТО: Что тебя устраивает?

FLY: Евклид.

TIPTO: Пердеть на Евклида, он затхлый и античный, | Дайте мне современники.

ЛЕТ: Сэр он не думает о современных, Иди, Иероним! [итальянский учитель фехтования, который работал в Лондоне в элизабетскую эпоху]

ТИПТО: Что это было?

FLY: Итальянец, тот плед с аббатом Антонием, в монахи, | И Блинкин - отзывает смелый.

ТИПТО: Ой, Мэри, те, у кого есть фехтование, что с ними стало?

ХОСТ: У них было свое время, и мы можем сказать, что они были | Так у него была Каранза: у него был Дон Льюис.

TIPTO: Дон Льюис из Мадрида, единственный мастер | Теперь, мира.

ХОСТ: Но это, из другого мира | Евклид демонстрирует! он! Он для всех! | Единственный фехтовальщик имени, теперь в Элизиуме.

ЛЕТ: Он делает все это по линиям и углам, полковник. | По параллелям и разделам есть свои Диаграммы!

(The New Inn: II.5)

Затем персонажи продолжают делиться мнениями о мнимых соревнованиях фехтования философов в Элизиуме. Испанская школа фехтования также упоминается Кеведо и Сервантесом, а первая фактически сражалась с поединком с Пачеко, в котором он сбил шляпу хозяина.

[38] Как испанский метод фехтования, так и геометрический поворот Агриппана был взят в высшую и самую явную степень голландца Гирарда Тибо, чья книга «Академия Меча» (L'Académie de l'espée) считается одной из самые роскошные печатные работы, когда-либо созданные. Как указывает Кейт Ван Орден, мы должны рассматривать это как аналог Антонио де Плювинеля (также геометрического) L'Instruction du Roy en l'exercice de monter à cheval, поскольку оба они работали одними и теми же художниками, оба были колоссальными " атлас, и оба были связаны с кругом вокруг Людовика XIII (Van Orden, 2004: 57). Тибо, по-видимому, изучил испанскую школу фехтования в Санлукаре, работая в качестве торговца шерстью. Помимо своего мастерства в изобразительном искусстве, архитектуре и медицине, он изучал математику в Лейдене и, начиная примерно в 1610 году, преподавал свою собственную версию школы Карранзы (de la Verwey 1978). Это было признано голландскими мастерами фехтования в 1611 году и заработало введение Тибо в аристократические круги. Академия Меча была опубликована посмертно в Париже в 1628 году с королевским имприматом.

[39] Тибо не комментирует численное отношение микромира к макрокосму, когда он говорит:

Человек - самый совершенный и превосходный из всех созданий мира, в котором найдены другие знаки божественной мудрости, превосходное представление всей вселенной, во всем его существе и его основных частях, так что он по праву называется Макрокосмом древних философов, то есть Малого мира. Ибо помимо достоинства души, которая имеет большие преимущества по сравнению с тем, что скоропортящимся, его тело содержит сокращение не только того, что можно увидеть здесь на земле, но также и того, что находится на самом Небе, представляя всех с гармонии, такой сладкой, красивой и целостной, и с справедливым соглашением чисел, мер и веса, которые так великолепно соответствуют добродетелям Четырех Элементов и влиянию Планет, что невозможно найти ничего подобного.

Самое совершенное число Десяти постоянно отображается перед глазами, полностью его собственными пальцами, и обеими руками разбиты на две части, каждая из которых имеет пять пальцев, которые разбиты на две неравные части большим пальцем и покоятся в один и четвёртый, из которых два состоит из двух вещей и Четыре из трех. Таким образом, эта структура всегда показывает ему премьеры и самые прекрасные номера 1, 2, 4, 5 и 10, которые великие философы, такие как Пифагор и Платон, и все их ученики, держались так высоко, что они выбрали прятаться в них и выводить из них величайшие тайны их учения.

L'Homme est la plus parfite & la plus отлично подходит для создания сущностей, созданных в соответствии с принципами marques de la sagesse божественное, une si изысканное представление de tout l'Univers, en son entier & en ses principales parties, qu il en an esté appellé à bon droit par les anciens Philosophes Microcosme, c'est à dire, le Petit Monde. Автомобиль outre la dignité de l'ame, qui a tant d'avantages par dessus tout ce qui est perissable, сын corps cont abreregé, non seulement de tout ce qu'on voit bicy bas en terre, mais encores de ce qui est au Ciel mesme; представительство, которое объединяет гармонию, сию духу, любовь и любовь, а также обеспечивает единство созидания, а также способностей и способностей, которые могут быть использованы в качестве вспомогательных элементов, а также влияют на планет, quiil ne s 'en trouve nulle autre semblable.

Le tres-parfait nombre de Dix luy est continuellement Representé devant les yeux, en son entier sur ses propres doigts; & derechef в deux moitiez egales sur ses deux mains, chascune par le nombre de Cinq doigts; qui sont derechef partis inegalement par le poulce, & par le reste en Un & Quatre, dont l'Un est composé de Deux articles, and les Quatre de Trois: структура фасада в стиле luy met tousiours en veue les premiers & plus excellents Nombres 1.2.3.4.5.10. dont tant d'Illustres Philosophes, comme Pythagoras, & Platon, & tout ceux de leurs Escholes, ont fait tant d'estime, qu'ils y ont voulu cacher, & en deduire les plus grands mysteres de leur doctrine.

Очень совершенное число Десяти постоянно представлено перед глазами, в полном объеме на его собственных пальцах; и снова в двух равных половинах на двух руках, каждый с числом пяти пальцев; которые снова оставлены безошибочно пульпой, а остальными в «Одном и Четырех», из которых один состоит из двух статей и четырех из трех: так, что эта структура придает ей все первые и самые прекрасные номера 1.2.3.4.5.10. из которых так много прославленных философов, как Пифагор, Платон, и всех тех, кто их Эшолес, сделали так много уважения, что они хотели скрыть и вывести из них величайшие тайны их учения.

(L'Académie de l'espée, I.1)

[40] Затем Тибо приводит цитату о витрувианском правительстве о строительстве храма по мере человеческого тела, даже связывая это с размерами Храма Соломона и Ноев ковчега. После короткой речи о достоинстве и полезности человеческая пропорция, которая напоминает изучение анатомии, а затем происходит в Лейдене, он затем превозносит использование разума в самозащите, благодаря которой человек, казалось бы, самый беспомощный из созданий, делает себя хозяином всего.

Поэтому все вышеперечисленные художники, архитекторы, перспективисты и другие пытались доказать основы своих правил по пропорциям человеческого тела, и я аналогичным образом пошел тем же путем, но с лучшими результатами и нашел с помощью из этого же компаса истинная и пропорциональная мера всех Движений, Времена и Расстояния, необходимых для того, чтобы следовать моей Практике, как будет объявлено вам в момент объяснения моего Круга, где меры и пропорции человека применяются к самого человека и движений, которые он совершает своими собственными конечностями, где найдена указанная пропорция, и без которой невозможно выполнить наименьшее действие в мире.

Tout ansi donc que les susdits Художники, архитекторы, перспективы и авторские права на участие в мероприятиях, посвященных лечению и защите прав человека в Европе, анси авонс ноу-пайеле, курс тенью-ла-месме, майский авеню, à l'aide de ceste mesme buxole la vraye & proprtionnelle mesure de touts les Mouvements, de touts les Temps, & Расстояния, необходимые для наблюдателя nostre Практика: comme il vous sera semonstré tout á l'instant en la declaration de nostre Circle; où les mesures & пропорции de l'homme sont appliquées à l'homme mesme, & aux mouvements qu'il fait avec ses propres membres, où ladite ratio se trouve, & sans laquelle il luy est невозможно сделать faire le moindre action du Monde.

(L'Académie de l'espée: I.3)

[41] Тибо, подобно Агриппе, затем говорит нам, что человеческое тело - это круг, и далее советуем нам о строительстве его «таинственного круга», благодаря которому мы учимся выполнять пропорциональные движения фехтования. Круг основан на пропорции меча, который равен радиусу и крест которого, если точка находится между ногами владельца, должна достигать его пупка. Сам меч - символ лишенного прав и сильного мужчины, созданного его собственным гением, так же, как Бог создал свои естественные конечности, пропорциональные его телу, чтобы помочь ему в самозащите, - это, таким образом, своего рода измерительный инструмент. Сигила автора, неоднократно повторявшаяся в искусстве перед материей, неудивительно содержит пару разделителей.

[42] Отношения рычагов между мечами двух противников были задуманы как числовые отношения, с мечом, продолжая пропорции тела, разделенные на двенадцать частей. Более высокие числа, ближе к руке, имеют механическое преимущество над более низкими числами, ближе к точке. Ван Орден резюмирует: «Как Кеплер и Ньютон, Тибо задумал физику в соответствии с предписаниями musica speculativa» (Van Orden, 2004: 62) - другими словами, он видит все возможные движения в фехтовании как гармоническую связь между двумя числами. Хотя я признаю, что Ван Орден прав в метафорическом смысле, я не вижу здесь какого-либо явного развертывания музыкальной теории. Если что-то более важно, описание Тибо о рычагах больше похоже на то, что Вади сделал явным: музыка и фехтование разделяют общую корень в количестве (Anglo, 2007).

[43] Хотя боевое искусство, выраженное в типовом издании Тибо, может показаться нам слишком сложным, мастера Амстердама, похоже, нашли его эффективным и эстетичным. Вся школа была основана на математическом понимании мира и фехтования. Повинуясь численным принципам времени и пропорции - другими словами, фехтование научно - фехтовальщик не может не победить своего врага. Это способ объяснить, как действовать в пространстве и времени в соответствии с «системой мира» - другими словами, технологией.

Рисунок 12: Школа фехтования в Лейдене. Изображение предоставлено Wikimedia Commons.

Рисунок 13: Театр анатомии в Лейдене. Изображение предоставлено Wikimedia Commons.

Рисунок 14: Круг Тибо. Влияние геометрического плана этажа для фехтования на испанском языке в Лейденском университете (рис. 12), c. 1610-место жительства Тибо в этом месте - и исследования анатомии, происходящие в университете (рис. 13), можно увидеть в круге Тибо. Изображение предоставлено Wikimedia Commons.

[44] Контраст между Тибо, стиль Людовика XIII и стиль Людовика XIV является экстремальным. Скептическое настроение в конце семнадцатого века нашло бы герметичные конструкции Тибо тяжеловесным и смешным. Если бы у нас был трактат о пропаже Декарта, он, возможно, был бы прекрасной иллюстрацией этой тенденции; однако все, что мы знаем об этой книге, - это упоминание биографа Декарта Адриана Байлета (Baillet 1691: I.35). У нас есть работа над фехтованием, опубликованная в Ренне в 1653 году Чарльзом Беснардом, который, возможно, был знаком с философом как молодой человек, поскольку 18-летний Декарт провел зиму 1612-13 в Ренне, занимаясь военным искусством (Baillet 1691: I.35; Бриост, Древильон и Серна 2002: 168). Тем не менее, традиция, что Беснард был мастером Декарта, довольно благовидна, а трактат Беснара сильно отличается от того, что мог быть Декарт. Судя по тому, что Декарт провел большую часть своей жизни в Нидерландах, его геометрические склонности и отстранение Байлета, фехтование философа вполне могло бы быть более похоже на Тибо, чем на Беснарда - на самом деле, Байлет говорит нам, что бывший «полностью потратил впустую свое время», изучая верховую езду и фехтование в Ренне (Baillet 1691: I.35: на peut juger par son petit traité d'Escrime s'il y perdit entiérement son temps). Давайте скорее рассмотрим трактат Беснара как пример того, как физическое воспитание было бы для молодого человека в середине семнадцатого века.

[45] Несмотря на то, что Либеральный мастер по оружию Беснарда (Maître des Armes Liberal) в конечном счете основывается на работе Агриппы (как и на самом позднем фехтовании), она значительно упрощается. Искусство все еще рационализировано, но дидактическое, а не аргументарное, дающее принципы и лучшие способы действовать так же, как перед ним Капо Ферро и Фабрис. Его позы и действия значительно упрощены; один полагает, что там есть теория, как настаивает Беснард, но точные детали оставлены для мастера. Работа ученика состоит в том, чтобы его тело обучалось и дисциплинировалось. В целом, Беснард стремится к единообразию и универсализму определения, характеризующему Просветление. Пределы перечисления были реализованы, идея священной гармонии вышла из неприятия, и «августинское» фехтование, как выразился Питер Гей, - вся Схоласто-Герметическая основа Агриппы и Тибо - была заменена рационализированной системой обучения тела (Gay 1966). Идея о том, что мастер фехтования может обеспечить патронаж и славу, показывая, как его система зеркалировала космос, была не более. Фехтование, как Дидро и Д'Аламберт позже характеризовали его, было не наукой, а искусством (L'Encyclopédie 21: 6: 1).

Выводы

[46] Хотя шестнадцатый и начало семнадцатого веков были влюблены в перечисление, был некоторый неуместный энтузиазм по поводу того, что можно объяснить цифрой. Мастерства фехтования в это время вложили в эстетически-нравственный аппарат, который видел человеческий мир как связанный с божественным, действуя в рамках парадигмы, которая выражалась с помощью таких разнообразных инструментов, как астрономия, музыка и фехтование. Его субстанция была гуманистической, но ее принципы по-прежнему были в отношении аристотелевского средневековья, и ее цели не были объективным знанием, а чтобы показать, как оператор мог использовать подобие того, что было выше, и того, что было ниже, чтобы контролировать свой мир , В более широком масштабе это, как правило, усложняет наше мышление о научной революции, которая была гораздо больше, чем просто Коперниканская революция - это была также революция перечисления, способов мышления о мире и растущего признания физического эксперимента , Это также было не всегда так революционно: как показывает Агриппа и его последователи, можно быть защитником Птолемея и использовать релятивистский геометрический метод, в конечном счете, укорененный в схоластических трактатах XIII и XIV веков, но позиционирующий себя как мятеж против традиционных власть. Тексты фехтования дают нам представление о том, как «прогресс» исторически расположен, контингентен и нелинейен.

[47] Они также дают нам представление о том, как распространено знание. Ибо эти идеи перечисления должны быть переданы обществу в целом требуемым каналам между центрами интеллектуального производства, такими как Ренессанс Рим и остальная Европа. Учителя фехтования, которые в конце концов писали, чтобы угодить своей аудитории и которые, несомненно, вписывались в идею Лонга о «художниках-практиках», выполнили эту задачу замечательно. Создавая трактаты, которые успешно применяли числовой поворот к предметам, важным или модным для субъектов, или которые стремились к статусу, авторы, такие как Камилло Агриппа, помогли популяризировать новые идеи человеческого знания - по крайней мере, до скептицизма в семнадцатом веке потребовал новый, более дидактический метод. Тем не менее, пропорциональные методы, которые использовали эти авторы, перечисление, связывающее микрокосм и макрокосм, - перечисление делителей, а не метра, хорошо подходило для фехтования и других физических искусств, а в качестве концептуального инструмента весьма успешно.

Все изображения в этой статье, воспроизводимые из Викисклада и Wiktenaeur (http://wiktenauer.com), используются Лицензией на справедливое использование и / или Creative Commons Share-Alike.

ЗАМЕТКИ

[1] Образы Библиотеки Моргана Кодекса Гюйгенса защищены авторским правом и поэтому мы не можем воспроизвести какие-либо цифры; однако вся рукопись просматривается по адресу http://www.themorgan.org/collections/works/codex/default.asp.[back to text]

[2] Настоящая оценка la verdadera destreza выходит за рамки этой статьи, и ей придется дождаться публикации книги Мэри Дилл Кертис 2012 года кандидата наук. тезис. [назад к тексту]

http://www.northernrenaissance.org/the-number-of-motion-camillo-agrippas-geometrical-fencing-and-the-enumeration-of-the-body/

------

☀Как образованный человек, к фехтованию проявил научный подход, исключил существенные ошибки в популярных стилях фехтования на тот момент времени, тем самым, изобрел и описал собственную систему фехтования, которая имела огромное практическое значение.

Агриппа научным способом вывел свою буквенную систему технических элементов и позиций, описал, как она эффективно используется в бою и как составляются целые слова из представленных букв.

Наука оружия, по мнению Агриппа, во-первых, базируется на Справедливости, во-вторых, на Уме и, в-третьих, на ее Использовании.

На основе научного подхода, математических принципов, Геометрии и других науках, Автор детально объяснил наилучшие способы ведения боя с различным оружием. Камилло отдельно описал работу с мечом, мечом и кинжалом, так как это оружие в те времена (1553 г.) любой дворянин постоянно носил при себе; с двумя мечами, мечом и щитом, мечом и плащом. Кроме того, Агриппа обращает внимание и на применение в бою алебарды, пики, копья, двуручного меча и дает несколько советов на предмет отличия сражения пешего воина и воина на коне, даже, как следует действовать в случае рукопашного боя.

Камилло Агриппа, Рим, 25 марта, 1553 г.

Трактаты Агриппы изменили представление о гражданском фехтовании и предсказали появление нового, колющего стиля, характерного для рапиры. Влияние его идей прослеживается во всех последующих работах XVI века: Ридольфо Капо Ферро, Херонимо Санчеса де Карранцы, Сальватора Фабриса, Анри де Сен-Дидье. http://worldofmartialarts.pro/archives/1688

Принцип: универсальность машины, позволяющая единовременно освоить несколько видов оружия. 
Для неосведомленных читателей, полагающих, что невозможно посредством одного элемента оружия освоить все прочие, сошлемся на Неаполитанский трактат 1844 года Бласко Флорио "Наука Фехтования":
Об этом Камилло Агрипа говорил следующее: "Я говорил раньше, повторюсь снова и всегда буду говорить, что по справедливости правит меч и управляться мечом необходимо в соответсвии с приведенными правилами... и когда вы научитесь с ним обращаться, он возместит вам все прочие виды вооружения и вы сможете выбират любое, поскольку меч - он как алфавит для любого автора". (К.Агриппа "Наука об оружии").

— Этот трактат совсем иной. Мы долго искали этот трактат, у него множество изданий. Он издавался: в Риме, Болонье и на Венеции, но он Венецианский, написан Венецианцем, и он имеет буквенную систему. В нем описаны все буквы, все позиции показаны с двух сторон, и все построено на принципах геометрии, а также присутствует магия. Потому что без магии этот трактат прочитать невозможно. В конце трактата приводится диалог двух людей о шаре, о сфере и т.д. Если вы его почитаете, то поймете, что это сплошная магия фехтования.

• для человека, который написал трактат №3, фехтование — это магия.
• для автора трактата №1 —  это наука фехтования, серьезна математическая наука.  
• для для создателя  трактата №2, фехтование – это ремесло, это его сущность, он проявил свою суть, цель, величие, власть.

— Первые две позиции – высокие, две остальные позиции — средние, но не низкие. Средняя стойка, она похожа на стойку, которую автор выбрал в трактате №2. Все технические элементы существует и во втором трактате, сейчас объясню в чем смысл. Дело в том, что в трактате №3 существуют элементы, которые не существуют в трактате №2, то есть буквы, которые не похожи ни на что. Здесь все расписано по детально, по движениям, каждый выпад, каждый технический элемент. В этом трактате система более объемная и она буквенная.

• в трактате №1 система принципиальная.
• в трактате №2 – архив.
• в трактате №3, она имеет буквенное построение.

«Буквенная система построения — это когда буквы сочетаются между собой как в атаке, так и в обороне.» — Сам трактат написан крайне заумно, по сравнению с первыми двумя трактатами. Я бы сказал так: «Нужно учиться фехтованию, за столом, а уже потом в зале со шпагой». И подход этот считается главным в Венеции, в последствии Испания переняла этот принцип.

— Если мы соединим между собой трактаты №1, №2, №3 то увидим Испанское фехтование, то есть Дестрезу.

Камилло Агриппа

Итальянская медаль G. B. Бонини (активный 1557-1585), вероятно, чтобы 1585 диаметр 4,5 см задняя сторона: воин преследует Фортуна https://veryimportantlot.com/ru/lot/view/kamillo-agrippa-45670